Агентство Лангуст [переход на главную]

21/02/2018 Справа от венгра. Откуда берутся национальные стереотипы и стоит ли на них обижаться
Впервые опубликовано на сайте журнала Нож

На сайте журнала Нож была опубликована статья про национальные стереотипы.

Ниже материалы статьи приведены полностью.

Почему турки - лживые черти, японцы - бездушные фанатики и как пеленание погубило русскую нацию: Николай Кукушкин - о том, откуда берутся обидные национальные стереотипы.

Через несколько лет после того, как Пётр I хорошенько взбодрил Европу под Полтавой, неизвестный австрийский художник решил задокументировать для потомков и просто интересующихся, что представляют собой европейцы нового, XVIII, века.

национальные характеристики европейцев 18 века

Штабель мужиков в национальных костюмах, томно разворачивающихся к зрителю под разными углами в зависимости от национального темперамента, сопровождался в нижней части холста исключительно подробной таблицей характеристик: темперамент, костюм, страна - и так 17 категорий, всё прилежно оформлено аккуратной готической вязью. Картина известна как Völkertafel - «Таблица народов».

Насколько всё это всерьёз, понять, конечно, сложно. Своих пристрастий автор не скрывает и не стесняется.

Германцы, ясное дело, славятся своей добросердечностью и дальновидностью, а поляки по тем же параметрам - манеры и интеллект - грубостью и серостью.

С Западной и Южной Европой, судя по Völkertafel, жить ещё можно. Но весь Восток получает по полной программе. В графе «Характер» за «очаровательным» англичанином следуют: швед - «зверюга», поляк - «совсем дикий», венгр - «ещё злее», русский - «как венгр».

Русский мало того, что характером «венгр» и манерами «хитрюга», так ещё и в принципе не обладает интеллектом. Даже венгр, который ещё тупее поляка, хотя бы как-то отмечен в графе «Ум», а у русского здесь стоит просто «ничего».

Хуже нас, наверное, только турки; мы, в общем, так и стоим, довольно беззастенчиво, вторыми с конца в порядке убывания вменяемости. Турки - самовлюблённые, ленивые, «лживые черти», одетые как бабы, претенциозные вертухаи с болезненной страстью к «мягким предметам». В «Занятиях» у них стоит «ныть», а в «Болезнях» - «дебилизм». Чисто для общего развития: по болезням у России - коклюш, у поляков - понос.

Обида, равенство, братство

Стереотипы - это всегда обидно. В детстве - в доинтернетную эру - у меня дома висела шуточная таблица - «Идеальный европеец», с картинками в духе Love is. Европеец, например, «должен готовить… как англичанин» - и картинка с булькающим зелёным пойлом.

Акценты по сравнению с Völkertafel, конечно, сместились: в XX веке, после войны, обзываться стало неприлично.

Автор карикатуры нейтрален и задаёт добродушную трёпку всем: австрийцы изображены дёргаными скандалистами, голландцы - скрягами, а темпераментный португальский мужчина на картинке лупит молотком монитор купить монитор с надписью PRESS ANY KEY. Страны бывшего СССР корректно опущены.

Есть мнение, что межнациональная политкорректность - по крайней мере её моральная и научная опора в стенах университетов - возникла как прямое следствие разгорающейся «холодной войны». В 1949 году британский психоаналитик Джон Рикман опубликовал в Англии и США книгу под названием «Люди великой России». В ней он высказал гипотезу, что пристрастие русских к правителям-тиранам обусловлено средневековой манерой туго пеленать детей. В довольно густой атмосфере того времени гипотеза разошлась, извините, вирусно. И набрала такое неприличное количество дизлайков, что на 30 лет про национальный характер учёные дружно решили забыть: никогда ведь не знаешь, кто на тебя обидится и в какой ещё ядерный пепел превратит.

Русская национальная женственность

Новый виток начался с голландского психолога по имени Герт Хофстеде. В отличие от большинства психологов первой половины века, пространно размышлявших о тонких фибрах души, Хофстеде был типичным инженером: он мыслил математическими категориями и сухими статистиками. Собственно, и работал он не частным терапевтом, а аналитиком в корпорации IBM. Мультинациональный компьютерный гигант проводил исследования особенностей собственных сотрудников в разных странах, чтобы определить, насколько одинаковыми можно сделать офисы в Нью-Йорке и, скажем, в Дубае.

национальные характеристики европейцев 20 века

Хофстеде ездил по миру и, как Владимир Даль - живой великорусский, собирал по кусочкам особенности офисной культуры в разных странах. Чтобы проанализировать собранные 100 000 опросов, Хофстеде потребовалось два года академического отпуска.

Обнаружил Хофстеде следующее: существует четыре характеристики, которые у офисных работников разных компаний в пределах одной страны обычно совпадают, а вот у трудящихся разных стран - различаются. Властная дистанция - это отношения представителя нации с властью и авторитетом. Индивидуализм или, наоборот, коллективизм - отношения с окружающими. Мужественность - соревновательность, желание побеждать. Наконец, избегание неизвестности - любопытный параметр, определяющий отношение к правилам, законам и всяческой регламентации окружающего мира.

Взять, например, Россию. На Хофстеде, шкалу властной дистанции мы выжимаем до предела - 93 из 100. Что похоже на правду: это в Англии мэры на велосипедах ездят купить велосипеды и аксессуары, а у нас всё чинно, с почестями и чёткой иерархией.

С индивидуализмом наоборот - 39 супротив 91 у американцев. Хофстеде считает, что склонность к коллективизму проявляется даже в том, как мы говорим о себе в составе группы людей: не английское «мои друзья и я», а «мы с друзьями». В России правильные связи важнее правильных личных качеств.

Неизвестность мы просто не переносим - 95 баллов по шкале Хофстеде. В этом он видит причину нашей кафкианской бюрократии: русскому нужно всё всегда регламентировать, даже если от этого ему самому только хуже. Деловые презентации либо вообще не готовятся, либо перегружаются избыточной информацией и ненужной формалистикой. С другой стороны, нелюбовь к неизвестности делает русских дотошнее и пытливее.

Самое весёлое - это мужественность. Русские, говорит Хофстеде, не мужики, как можно было бы подумать, а типичные женщины. Вот японцами движет соревновательность (её сочетание с высоким коллективизмом делает жителей Страны восходящего солнца свято преданными организациям, в которых они состоят), а русские скромны и высокодуховны. Есть, казалось бы, разногласие между этой чертой и нашей любовью к статусным символам, но Хофстеде считает, что любовь эта объясняется зашкаливающей властной дистанцией: не то чтобы мы изначально стремились к почёту - просто мы быстро забываемся, оказавшись наверху.

Микроб отпущения

Откуда берётся национальный характер? Есть три возможных ответа: гены, среда и враньё. Гены совершенно точно влияют на характер отдельных людей, но в масштабах страны вряд ли играют серьёзную роль: например, в мультиэтнической Америке, как и у нас, основные национальные особенности более-менее гомогенны по всей стране. Остаются среда, то есть общение поколений и сверстников, и враньё, то есть систематическое лукавство в опросах. И то и другое - культурные причины. Как ни крути, винить в проблемах нации, кроме самих себя, некого.

А так хочется кого-нибудь обвинить. Свалить всю ответственность с плеч - и спокойно жить своей злобной, как у венгров, жизнью.

Есть одна теория, которая может спасти наше национальное достоинство. Культурные особенности народов мира, утверждает американский эколог Кевин Лэфферти, могут объясняться географическим распределением эпидемий токсоплазмоза. По крайней мере частично.

Toxoplasma gondii - достаточно распространённый паразит человека и животных, который в латентной форме может обосновываться у нас в мозгу. Главная цель токсоплазмы - кошки, а люди и мыши - переносчики. Хорошо известно, что токсоплазма, попадая в мышь, изменяет её поведение: заражённые мыши становятся неосторожными, чаще попадают в мышеловки и не боятся кошек и их запахов. В результате повышается шанс того, что хищник - кошка - подцепит паразита. Помимо этого, известно, что токсоплазма влияет и на другого своего промежуточного хозяина - человека. Заражение усиливает нервозность, чувство вины, у женщин повышает, а у мужчин снижает склонность к самоконтролю.

Наконец, известно, что распространённость токсоплазмы сильно варьируется в разных странах. Это связано как с уровнем жизни (чистота, гигиена, климат, диета), так и, скорее всего, с генетическими особенностями иммунитета. Поэтому несложно представить, что в разных странах разный уровень латентного токсоплазмоза мог отчасти сформировать национальные характеры.

Идея не такая безумная, как может показаться. Лэфферти подсчитал, что усреднённая национальная нервозность великолепно предсказывается распространённостью токсоплазмы.

В Европе токсоплазма так же хорошо коррелировала с избеганием неизвестности и с мужественностью - двумя из четырёх национальных параметров Хофстеде, психолога-инженера из IBM.

Зачем токсоплазме менять человеческое поведение? «Кошки, - пишет Лэфферти, - в данный момент редко едят людей, поэтому у токсоплазмы нет особых причин изменять человеческое поведение. Но она и ничего не теряет, предпринимая попытки создать стратегию манипуляции, которая когда-нибудь может оказаться полезной». Видимо, примерно так токсоплазмы когда-то научились отключать страх мышам. Если встраиваться в мозг и упорно в нём копаться - рано или поздно одна из мышей станет глупой и пойдёт кошке прямо в рот. Страшно представить, что токсоплазма придумает, чтобы скормить кошкам нас.

Зато теперь спокойней жить. Наша пост-полтавская империя не виновата, что в ней все злобные, как венгры. Виноваты на самом деле котики.

© Николай Кукушкин

Впервые опубликовано на сайте журнала Нож

← Вернуться
хостинг для сайтов © Langust Agency 1999-2024, ссылка на сайт обязательна